Нашего общего будущего настолько, очевидно, меньше, чем раздельного прошлого, что я не хочу ою этом думать.
Кажется, под самый конец этого вечера, под бездесятидвенадцать, под двадцатьтрисороксемь минут происходит что-то, что почти что цедит в кружку слезы-сопли, гавно и радикальные мысли.